Андрей Константинов

РЫЦАРЬ ПЛАНЕТЫ ЗЕМЛЯ

«Царство человечье внутри нас»

Антуан де Сент-Экзюпери.

Влияние Антуана де Сент-Экзюпери на нашу отечественную культуру несомненно.

Братья Стругацкие эпиграфом к одному из лучших своих произведений, созданных ими в расцвете творчества, к повести «Хищные вещи века», избрали такие его слова: «Есть лишь одна проблема – одна-единственная в мире – вернуть людям духовное содержание, духовные заботы...»

В.П. Крапивин посвятил ему песню «Улетали лётчики искать врага…», при этом всё творчество Владислава Петровича можно охарактеризовать как дальнейшее раскрытие темы «Маленького Принца».

В середине 70-х гг. прошедшего столетия молодые люди – студенты и старшеклассники, – переживая за страну, которая всё более и более вязла в болоте, создали – ни много, ни мало – подпольную революционную организацию под названием Неокоммунистическая партия Советского Союза. При этом к своим идейным источникам молодые революционеры относили классиков марксизма, философов-экзистенциалистов (Сартра, Камю), западных «новых левых» (Фромма, Маркузе и др.), конечно – Че Гевару, а также… де Сент-Экзюпери. Набор неслучаен – все эти авторы сходятся в том, что «Человек – это звучит гордо», и с горечью смотрят на мещанина, постаравшегося забыть, что он человек.

Героический оптимизм книг де Сент-Экзюпери, совершенно очевидно, повлиял на творчество талантливого современного барда из Иркутска Олега Медведева.

Своим духовным завещанием де Сент-Экзюпери называл роман «Цитадель», который писателю так и не удалось завершить. Основатель педагогической общины «Китеж» Дмитрий Морозов подтвердил догадку о созвучии «Цитадели» своему собственному жизненному пути. В том же признавался директор школы «Китежа» Максим Аникеев1.

Этот перечень примеров далеко не полный. Похоже, в наше время поиска идейных ориентиров настала пора для осознания духовного наследия месье Антуана.

От Сен-Мориса до Тулузы

Потомок французских рыцарей, лётчик и писатель, романтик и великий гуманист ХХ века Антуан де Сент-Экзюпери родился 29 июня 1900 года в городе Лионе. Всего детей в семье было пятеро. Рано лишившиеся отца (Антуану тогда было четыре года), они воспитывались, как говорил впоследствии сам писатель, «под священной защитой женщин» – матери, экономки и гувернантки.

Детство прошло в фамильном замке Сен-Морис де Ременс, где окна верхнего этажа вскоре пришлось забрать решётками, чтобы маленький Тонио (так его звали в семье) по ночам не вылезал на крышу, – как видим, неудержимая тяга к небу у него проявилась уже в раннем возрасте. А в двенадцать лет Тонио совершил свой первый полёт с профессиональным пилотом, заверив последнего, что «матушка разрешила».

Также рано и в весьма своеобразной форме проявились литературные дарования. Мальчишка с вьющимися золотыми волосами, каким он был в детстве, – «Король-Солнце» – мог разбудить среди ночи членов семьи, собрать их в одной комнате и заставить слушать свои только что сочинённые стихи. «Понимаете, – говорил Тонио, – когда вас так будят, ваш ум очень обостряется». Надо сказать, эта способность позвонить среди ночи кому-нибудь из друзей, чтобы поделиться только что написанными страницами, сохранилась у де Сент-Экзюпери на всю жизнь.

Первую книгу Антуан прочитал в четыре с половиной года. Это была брошюра по виноделию, найденная на дне старого сундука. Ничего не понимая, он прочитал её от корки до корки, «восхищаясь каждым словом».

Первой по-настоящему любимой книгой стали сказки Андерсена, которые и во взрослом возрасте сопровождали лётчика и писателя. Затем пришло знакомство с творчеством Жюля Верна. Его роман «Чёрная Индия», действие которого происходит в тёмных подземельях, повлиял, по собственному признанию де Сент-Экзюпери, на его книгу «Ночной полёт», тоже ставшую «исследованием тьмы». Позже молодой человек открыл для себя Бальзака и Достоевского и ощутил прикосновение к чему-то великому.

В юности увлёкшись поэтами, де Сент-Экзюпери всю жизнь возил с собой томик Бодлера, наряду с трудами Паскаля и современных математиков, физиков, биологов и философов. Среди бумаг лётчика после его гибели оказалась перепечатанная на машинке книга Тейяра де Шардена, наверняка он также не прошёл мимо «Творческой Эволюции» Анри Бергсона.

Чтобы полнее охарактеризовать круг чтения, следует упомянуть, что де Сент-Экзюпери также увлечённо штудировал авиационную техническую литературу и был автором нескольких изобретений.

Антуан получил католическое образование сначала в иезуитском колледже города Леман во Франции, а затем – в школе ордена марианцев во Фрибуре (Швейцария). Вероятно, именно классическая европейская культурная среда, в которой рос и воспитывался де Сент-Экзюпери, сформировала основу его антимещанского мировосприятия. А врождённое свободолюбие и неприятие условностей помогли ему не осесть в лагере надменных консерваторов.

Например, во Фрибуре во время учебного опыта на занятиях по физике Антуан, не задумываясь, поместил металлическое распятие между фотопластинкой и источником икс-лучей, чтобы продемонстрировать способность металлов поглощать последние. Биограф де Сент-Экзюпери Стейси Шифф [2] пишет, что этот поступок был расценен преподавателем как «необычная пытливость и врождённая бескомпромиссность» ученика. С учителями-марианцами ему повезло.

В семнадцать лет Антуан потерял младшего брата Франсуа, к которому был сильно привязан. Это была первая и самая горькая в жизни потеря.

Лётчиком де Сент-Экзюпери стал на военной службе, куда был призван двадцати лет от роду. Служа в качестве авиамеханика, он добился возможности в свободное время обучаться лётному мастерству и осенью 1921 года получил лицензию пилота, а в конце зимы – офицерский чин. Но уже на следующий год, не сумев вывести незнакомую машину из «штопора», де Сент-Экзюпери попал в первую серьёзную аварию и оказался в госпитале.

В результате Антуан был вынужден уйти из авиации, его покинула невеста, а сам он несколько следующих лет проработал конторским служащим и торговым агентом. И надо заметить, что возиться в автомастерской (а занимался де Сент-Экзюпери продажей грузовиков) ему нравилось куда больше, чем сидеть за столом в офисе. Но душа жаждала большего – и в 1926 году Антуан опубликовал короткую, исполненную ностальгии новеллу «Лётчик». Это был его литературный дебют.

В том же году, воспользовавшись знакомствами, де Сент-Экзюпери вернулся в авиацию, но не военную, а гражданскую. Он поступил в авиакомпанию «Латекоэр» (с 1927 года – «Аэропосталь») на почтовую линию, соединяющую Тулузу с Касабланкой и Дакаром.

Линия

На авиалинии странствующий рыцарь обретает свой путь. Сосредоточенный преимущественно на своих личных проблемах, довольно капризный молодой аристократ, без особых сомнений обращающийся к матушке за деньгами и протекцией, быстро превращается в уверенно стоящего на ногах труженика, чьей заветной мечтой и заботой становится обретение смысла жизни каждым человеком. Смысла, который он сам обрёл на авиалинии.

Самолёт для де Сент-Экзюпери уподобляется орудию ремесленника или плугу пахаря, с его помощью человек вырывается из общества торгашей и чиновников и вновь обретает истину, которой живёт земледелец. Но кровная связь крестьянина с родом замещается духовной связью с Человечьим Родом.

На линии де Сент-Экзюпери обретает товарищей, среди которых знаменитый лётчик Анри Гийоме и легенда французской авиации Жан Мермоз. С какой любовью и гордостью за Человека пишет он о них в «Планете людей»! О том, как Мермоз осваивал полёты на биплане над Сахарой под пулями враждебных мавров. О том, как он садился на ночном аэродроме, освещённом только бензиновыми факелами. Как совершил рекордный перелёт из Африки в Южную Америку, а затем, приручив пустыню, ночь и океан, занялся разведкой авиатрасс в Андах, летая на машине с высотным потолком в пять тысяч метров по лабиринту ущелий между семитысячниками.

Анри Гийоме преподал де Сент-Экзюпери своеобразный «урок географии» перед первым самостоятельным полётом Антуана через Пиренеи в Испанию. И Сент-Экс (так стали его называть товарищи) отмечал у себя на карте ручеёк, который делал посадку в данном месте невозможной, и пастушку с её барашками, которые как бешенные кидаются под шасси приземляющегося самолёта. Этими мелочами обычно пренебрегают «кабинетные географы», один из которых выведен в «Маленьком принце».

В Аргентине, куда пилотов перевели в конце 20-х во вновь открытый филиал авиакомпании, Гийоме потерпел аварию и шёл пять дней и четыре ночи по заснеженным горам.

Вот что де Сент-Экзюпери об этом напишет в «Планете людей»:

– В снегу теряешь всякое чувство самосохранения, – говорил ты мне. – Идёшь два, три, четыре дня – и уже ничего больше не хочется, только спать. Я хотел спать. Но я говорил себе – если жена верит, что я жив, она верит, что я иду. И товарищи верят, что я иду. Все они верят в меня. Подлец я буду, если остановлюсь! …

– Ей-богу, я такое сумел, что ни одной скотине не под силу.

Опять мне приходят на память эти слова – я не знаю ничего благороднее, эти слова определяют высокое место человека в мире, в них – его честь и слава, его подлинное величие.

Работая на линии, де Сент-Экзюпери тринадцать месяцев был начальником аэродрома Кап-Джуби в западной Сахаре, рядом с испанским фортом на краю земли, где сходятся вместе пустыня, небо и океан. Здесь он сумел завоевать уважение мавров. Здесь он спасал пилотов, попадающих в плен к враждебным племенам, и выкупил на волю раба-сенегальца.

На линии де Сент-Экзюпери создаёт две повести о ремесле первых почтовых пилотов: «Южный почтовый» и «Ночной полёт». Вторую книгу можно назвать квинтэссенцией героического оптимизма её автора2, познавшего полноту жизни в преодолении стихий вопреки узкому «здравому смыслу».

«Ночной полёт» – это книга о непримиримом противоречии между «правдой любви» и «правдой действия». Первую олицетворяет молодая жена пилота, пропавшего в циклоне; вторую – Ривьер, директор авиакомпании, человек непреклонной воли. В «Цитадели» этот образ разовьётся в образ сурового восточного правителя, а тема «правды любви» станет всеобъемлющей в «Маленьком принце». В «Планете людей» де Сент-Экзюпери скажет: «Любить – это не значит смотреть друг на друга, любить – значит вместе смотреть в одном направлении» («Любовь у нас только в совместном пути», – говорит главная героиня ефремовского «Часа Быка»). Так противоречие преодолевается.

В Аргентине Антуан встречает свою будущую жену Консуэло – двадцативосьмилетнюю вдову писателя Гомеса Карилльо. Женщина экстравагантного характера, она становится его «капризной розой», которая позже появится в «Маленьком принце».

Стальные тридцатые

Непростой поворот в судьбе происходит в начале тридцатых годов. В это время индустриальный мир сотрясают экономические и политические кризисы, в результате которых «Аэропосталь» прекращает самостоятельное существование и вливается во вновь созданную компанию «Эр Франс». Технический директор «Аэропостали» Дидье Дора, ставший прототипом Ривьера в «Ночном полёте», оказывается «неудобной» (для чиновников) фигурой. Не находится места в новой авиакомпании и для автора «Ночного полёта», которого обвиняют в увлечении «сильными личностями» и чуть ли не в преклонении перед Муссолини (вот тоже, нашли «сильную личность»!).

На самом деле в этот период де Сент-Экзюпери начинает интересоваться Марксом, а его записные книжки, как пишет Стейси Шифф, содержат размышления о переустройстве общества по примеру своей почтовой авиалинии с её братством и устремлённостью к общей цели. Но, оставаясь верным себе, де Сент-Экзюпери не спешит примкнуть к какой-либо политической организации, понимая их ограниченность.

В это время у них с Консуэло дома собираются люди разных политических взглядов – от марксистов до консерваторов – и ведут ожесточённые споры. Выслушивая всех и задавая уточняющие вопросы, де Сент-Экзюпери удаётся наглядно продемонстрировать глубинную общность позиций спорщиков, что приводит тех в состояние тихого ужаса.

В «Планете людей» он говорит:

Быть может, потому-то всё в мире сейчас трещит и шатается. – Каждый страстно ищет веры, которая сулила бы ему полноту души. Мы яростно спорим, слова у нас разные, но за ними – те же порывы и стремления. Нас разделяют методы – плод рассуждений, но цели у нас одни...

К чему спорить об идеологиях? Любую из них можно подкрепить доказательствами, и все они противоречат друг другу, и от этих споров только теряешь всякую надежду на спасение людей. А ведь люди вокруг нас, везде и всюду, стремятся к одному и тому же.

Здесь де Сент-Экзюпери говорит о том же, о чём позже скажет выдающийся социальный психолог Эрих Фромм, – о поисках человеком решения проблемы своего существования. И точно по тому же признаку, что и Фромм, автор «Планеты людей» отсекает ложные, суррогатные решения этой проблемы:

…Кого затянула нудная, однообразная работа, им недоступны радости первооткрывателя, верующего, ученого. Кое-кто вообразил, будто возвысить этих людей не так уж трудно, надо лишь одеть их, накормить, удовлетворить их повседневные нужды. И понемногу вырастили из них мещан в духе романов Куртелина, деревенских политиков, узколобых специалистов без каких-либо духовных интересов. Это люди неплохо обученные, но к культуре они ещё не приобщились. У тех, для кого культура сводится к затверженным формулам, представление о ней самое убогое. Последний школяр на отделении точных наук знает о законах природы куда больше, чем знали Декарт и Паскаль. Но способен ли школяр мыслить, как они?

Все мы – кто смутно, кто яснее – ощущаем: нужно пробудиться к жизни. Но сколько открывается ложных путей... Конечно, людей можно воодушевить, обрядив их в какую-нибудь форму. Они станут петь воинственные песни и преломят хлеб в кругу товарищей. Они найдут то, чего искали, ощутят единение и общность. Но этот хлеб принесет им смерть.

Можно откопать забытых деревянных идолов, можно воскресить старые-престарые мифы, которые, худо ли, хорошо ли, себя уже показали, можно снова внушить людям веру в пангерманизм или в Римскую империю. Можно одурманить немцев спесью оттого, что они – немцы и соотечественники Бетховена. Так можно вскружить голову и последнему трубочисту. И это куда проще, чем в трубочисте пробудить Бетховена.

Но эти идолы – идолы плотоядные. Человек, который умирает ради научного открытия или ради того, чтобы найти лекарство от тяжкого недуга, самой смертью своей служит делу жизни. Быть может, это и красиво – умереть, чтобы завоевать новые земли, но современная война разрушает всё то, ради чего она будто бы ведётся.

Проблемы человеческого существования не способны решить ни либеральный «мещанский рай» (в духе «Хищных вещей века»), ни фашизм во всех его формах 3, говорит таким образом де Сент-Экзюпери. Эти две идеологии в принципе не предусматривают гуманистической интерпретации, которая ставит во главу угла развитие и возвышение человека. «Спор об идеологиях» имеет смысл только в этой плоскости.

В 30-е гг. де Сент-Экзюпери посетил в качестве корреспондента СССР и Испанию, расколотую надвое гражданской войной. Удалось ему дважды побывать и в нацистской Германии; этого оказалось достаточно, чтобы позже (в «Военном лётчике») сказать: «В мире, где воцарился бы Гитлер, для меня нет места». Потому что в таком мире не может сбыться Человек.

В Москве де Сент-Экзюпери был в мае 1935 года как корреспондент «Пари суар», встречался с Михаилом Булгаковым и произвёл на него исключительное впечатление, устроил вечеринку с французскими старушками – бывшими гувернантками, поднялся с Ходынского аэродрома в воздух на самолёте-гиганте АНТ-20 «Максим Горький». Самолёт разбился на следующий день, и де Сент-Экзюпери в «Известиях» от 20 мая поместил статью-некролог, посвящённую его экипажу и пассажирам – рабочим и инженерам ЦАГИ.

Услышав, как на заводе играют Моцарта, он написал об этом во французской газете… «И получил двести ругательных писем. Меня не возмущают те, кому больше по вкусу кабацкая музыка, – говорит по этому поводу де Сент-Экзюпери. – Другой они и не знают. Меня возмущает содержатель кабака. Не выношу, когда уродуют людей». Возникнув как органическая часть «общества потребления», массовая потребительская псевдокультура стала «оружием массового поражения». Победить её можно, только изменив общество, но организованная система сильнее разрозненных людей.

В разности впечатлений де Сент-Экзюпери от СССР и Германии проявляется различие советского (сталинского) и нацистского тоталитаризмов. Если последний вполне органичен в своей античеловеческой сущности, то первый опирается на гуманистическую идею, искажая её совершенно противоположной практикой (аналогично соотношению христианской идеи с практикой инквизиции). В СССР де Сент-Экзюпери встретил жизнерадостных, открытых, не кичащихся каким-то своим превосходством людей.

В воюющей Испании Сент-Экс жил среди каталонских анархистов, наблюдая их нравы, которые его порою «умиляли». Например, разыскивая кого-то из анархистской милиции, он обратился к нескольким бойцам и услышал в ответ: «А мы его расстреляли». Оказалось, разыскиваемый донёс на кого-то, что тот фашист. «Фашиста» «поставили к стенке», после чего выяснилось, что донос был ложный, из ревности. Тогда расстреляли и доносчика. В чём, а в справедливости им не откажешь, заключил де Сент-Экзюпери.

Вдвоём с представителем Социалистической партии Франции они спасали от расстрела попадавших под горячую руку католических монахов, и бойцы-анархисты из расстрельной команды после «поручительства от соцпартии Франции» начинали от души поздравлять спасённых, весело хохоча и хлопая их по плечу. Был момент, когда самого де Сент-Экзюпери, «попавшегося» ночью анархистскому патрулю, от вполне вероятной «стенки» спасла улыбка.

Позже он так описывал психологический механизм происходившего:

Авангардисты, к какой бы они партии не принадлежали, преследуют не людей (человек сам по себе в их глазах ровно ничего не значит) – они ищут симптомы. Истина, не согласная с их собственной, представляется им заразной болезнью. Заметив подозрительный симптом, носителя заразы отправляют в карантин. На кладбище.

Но также было немало моментов, заставляющих испытывать гордость за людей. Автор «Планеты людей» рассказывает об уроке ботаники, который в пятистах метрах от передовой преподавал бойцам капрал анархистского ополчения (по-видимому – бывший учитель).

В грубых руках капрала был цветок мака, он осторожно разнимал лепестки и тычинки, и со всех сторон из окопной грязи, под грохот снарядов к нему стекались заросшие бородами паломники. Они окружали капрала, усаживались прямо на земле, поджав ноги, подперев ладонью подбородок, и слушали. Они хмурили брови, стискивали зубы, урок был им не очень-то понятен, но им сказали: "Вы тёмные, вы звери, вы только вылезаете из своего логова, нужно догонять человечество!" – и, тяжело ступая, они спешили вдогонку.

С большой теплотой рассказывает он о сержанте, готовом наутро идти на смерть, заслоняя собою братьев по оружию. Ведь, спасая товарищей в пустыне, де Сент-Экзюпери сам не раз рисковал жизнью. И здесь он встретил родственную душу.

Что ты нашёл здесь, на фронте, сержант, откуда эта спокойная уверенность, что именно здесь твоё место и твоя судьба? Быть может, ею тебя одарила братская рука, приподнявшая твою сонную голову, быть может – улыбка, полная той нежности, в которой не сочувствие, но равенство? «Эй, товарищ!..» Когда кому-то сочувствуешь, вас ещё двое. Вы ещё врозь. Но бывает та высота отношений, когда благодарность и жалость теряют смысл. И, поднявшись до неё, дышишь легко и радостно, как узник, вышедший на волю.

«В чём же истина человека?»

В 30-е гг. де Сент-Экзюпери со своим механиком Прево попадают в две серьёзные авиакатастрофы. Первый раз это происходит в самом конце 1935 года в Ливийской пустыне, когда их «Симун» среди непроглядной ночи на скорости двести километров в час врезается в склон песчаного плоскогорья. К счастью, по касательной… На четвёртый день их, бредущих по пустыне и умирающих от жажды, спасли бедуины.

Второй раз, в 1938 году, их самолёт терпит аварию в Гватемале, пилот и механик в тяжёлом состоянии попадают в больницу. Здесь у де Сент-Экзюпери появляется возможность собрать свои отдельные заметки в одну книгу. Так была написана уже не раз нами цитированная «Планета людей», впервые опубликованная в 1939 году в США под названием «Ветер, песок и звёзды».

В отличие от предыдущих книг де Сент-Экзюпери, в ней нет сюжета, перед нами – размышление автора о жизни и предназначении человека.

Ответ на вопрос о смысле человеческого существования автор предлагает искать в своём сердце: переполняющее чувство полноты жизни будет надёжным индикатором. Философы-экзистенциалисты называли это состояние «прорывом в экзистенцию», Фромм – «бытиём» (противоположным «обладанию»).

Мы дышим полной грудью лишь тогда, когда связаны с нашими братьями и есть у нас общая цель… – А иначе в наш век – век комфорта – почему нам так отрадно делиться в пустыне последним глотком воды? Не малость ли это перед пророчествами социологов? А нам, кому выпало счастье выручать товарищей в песках Сахары, всякая другая радость кажется просто жалкой.

Говоря о товариществе и побывав на войне, де Сент-Экзюпери не может обойти вниманием тему фронтового братства. Но ведь напротив – тоже люди, у них тоже боевое товарищество, они тоже сражаются за свои идеалы… На фронте под Мадридом де Сент-Экзюпери становится свидетелем такого диалога через линию окопов. «Амиго! – кричит солдат-республиканец, – за какие идеалы ты воюешь?» – «За Испанию! – отвечают с той стороны, – а ты?» – «За хлеб для моих братьев!» – после чего враги желают друг другу спокойной ночи.

В «Планете людей» он пишет:

Так чему же тогда удивляться. Кто в Барселоне, в подвале анархистов, встретясь с этой готовностью пожертвовать собой, выручить товарища, с этой суровой справедливостью, ощутил однажды, как в нём пробуждается некто совсем новый, незнакомый, для того отныне существует лишь одна истина – истина анархистов. А кому довелось однажды стоять на часах в испанском монастыре, охраняя перепуганных коленопреклонённых монахинь, тот умрёт за Церковь.

Сент-Экзюпери приходит к выводу, что война – это лишь суррогат истинного существования. Не умея по-другому преодолеть серую обыденность, люди на войне обретают подобие полнокровной жизни.

Мир стал пустыней, и все мы жаждем найти в ней товарищей; ради того, чтобы вкусить хлеба среди товарищей, мы и приемлем войну. Но чтобы обрести это тепло, чтобы плечом к плечу устремиться к одной и той же цели, совсем незачем воевать. Мы обмануты. Война и ненависть ничего не прибавляют к радости общего стремительного движения.

Чего ради нам ненавидеть друг друга? Мы все заодно, уносимые одной и той же планетой, мы – команда одного корабля. Хорошо, когда в споре между различными цивилизациями рождается нечто новое, более совершенное, но чудовищно, когда они пожирают друг друга.

Последняя фраза показывает, что идея о «команде одного корабля» не распространяется на убеждённых сторонников идеологий, подобных нацизму, – ненавидящих всех, кто от них отличается. Позже эта мысль будет развита в «Письме заложнику» с ключевой фразой: «Уважение к человеку!.. Вот он, пробный камень!»

Итак, людям нужна объединяющая всех цель, считает автор «Планеты людей».

Чтобы нас освободить, надо только помочь нам увидеть цель, к которой мы пойдём бок о бок, соединенные узами братства, – но тогда почему бы не искать такую цель, которая объединит всех?

В неоконченной «Цитадели» де Сент-Экзюпери ту же мысль вкладывает в уста мифического правителя царства:

Заставь их строить башню, и они почувствуют себя братьями. Но если ты хочешь, чтобы они возненавидели друг друга, брось им маковое зерно.4

Истинное существование человека… Но что такое истина? Она не доказывается сложной цепью умозаключений, утверждает автор «Планеты людей», истина – это то, что делает мир понятнее.

Истина – это язык, помогающий постичь всеобщее. Ньютон вовсе не «открыл» закон, долго остававшийся тайной, – так только ребусы решают, а то, что совершил Ньютон, было творчеством. Он создал язык, который говорит нам и о падении яблока на лужайку, и о восходе солнца. Истина – не то, что доказуемо, истина – это простота.

Истина конкретна:

Что же мы знаем? Только то, что в каких-то неведомых условиях пробуждаются все силы души? В чем же истина человека?

Истина не лежит на поверхности. Если на этой почве, а не на какой-либо другой апельсиновые деревья пускают крепкие корни и приносят щедрые плоды, значит, для апельсиновых деревьев эта почва и есть истина. Если именно эта религия, эта культура, эта мера вещей, эта форма деятельности, а не какая-либо иная дают человеку ощущение душевной полноты, могущество, которого он в себе и не подозревал, значит, именно эта мера вещей, эта культура, эта форма деятельности и есть истина человека (курсив мой. – А.К.).

И далее – прелесть! В этом весь де Сент-Экзюпери:

А здравый смысл? Его дело – объяснять жизнь, пусть выкручивается как угодно.

Чтобы объединить разные истины, нужно подняться над плоскостью, в которой они все образуют мозаичную картину, и замкнуть их «ключом свода». Вспомним, как мастерски де Сент-Экзюпери объединял общим сводом политических спорщиков. Его друзьями были и консерватор Жан Мермоз5, и левый радикал (но при этом антисталинист) Леон Верт.

Это понятие – ключ свода, преобразующий дробность в целостность, – часто встречается в духовном завещании де Сент-Экзюпери. Стихотворение Ольги Ерёминой «Росток» (входящее в цикл «Врата Цитадели»6) завершается такими строками:

Этой ночью магнолии-звёзды огромны,

Словно чудный подарок – возьми и сорви.

Ты протянешь ко мне разноликую дробность –

Я верну тебе целостность нашей любви.

Преобразование дробности в целостность под общим сводом храма – это, конечно, не благое пожелание в стиле «ребята, давайте жить дружно!» и не механическое смешение. Главный герой «Цитадели» говорит:

Примирить – значит удовольствоваться теплой бурдой, где ледяной оранжад смешался с кипящим кофе. Я хочу сберечь особый аромат каждого. Ибо желания каждого достойны, истины истинны. Я должен создать такую картину мира, где каждому отыщется место. Ибо общая мера истины и для кузнеца, и для плотника – корабль.

В 1955 году вышла книга Эриха Фромма «Здоровое общество», в которой он научно ставит вопрос о болезни современной цивилизации – и, как следствие, о «патологии нормальности», – намечая пути радикального оздоровления общества. На последних страницах «Планеты людей» де Сент-Экзюпери говорит о том же языком художественных образов. В вагоне с польскими рабочими, высланными из Франции, он увидел спящего малыша, кое-как примостившегося между забывшимися тяжёлым сном родителями.

Я смотрел на гладкий лоб, на пухлые нежные губы и думал: вот лицо музыканта, вот маленький Моцарт, он весь – обещание! Он совсем как маленький принц из сказки, ему бы расти, согретому неусыпной разумной заботой, и он бы оправдал самые смелые надежды! Когда в саду, после долгих поисков, выведут наконец новую розу, все садовники приходят в волнение. Розу отделяют от других, о ней неусыпно заботятся, холят её и лелеют. Но люди растут без садовника. Маленький Моцарт, как и все, попадет под тот же чудовищный пресс. И станет наслаждаться гнусной музыкой низкопробных кабаков. Моцарт обречён.

Это наглядная иллюстрация книги Фромма о патологии «нормы» современного мира.

Читаем дальше. Момент истины:

…Не сострадание меня мучит. Не в том дело, чтобы проливать слезы над вечно незаживающей язвой. Те, кто ею поражён, её не чувствуют. Язва поразила не отдельного человека, она разъедает человечество (курсив мой. – А.К.). И не верю я в жалость. Меня мучит забота садовника. Меня мучит не вид нищеты, – в конце концов люди свыкаются с нищетой, как свыкаются с бездельем… Того, что меня мучит, не излечить бесплатным супом для бедняков. Мучительно не уродство этой бесформенной, измятой человеческой глины. Но в каждом из этих людей, быть может, убит Моцарт.

Один лишь Дух, коснувшись глины, творит из неё Человека.

Самая сложная, но самая необходимая задача – пройдя, как по лезвию бритвы, между многочисленными ловушками, создать в обществе каналы для проникновения Духа в «глину».

Его война

С началом Второй мировой войны де Сент-Экзюпери добивается возвращения в военную авиацию. Сделать это крайне нелегко: лётчик уже не проходит по возрасту, и не в восторге от его состояния военные врачи. Пережитые в прошлом аварии откликаются болями, он не может самостоятельно облачиться в лётный костюм и надеть парашют, но стремление отнюдь не воинственного капитана Сент-Экса разделить смертельную опасность с другими превозмогает всё. Он оказывается в составе эскадрильи фоторазведки 2/33 и участвует в боевых вылетах.

Здесь у де Сент-Экзюпери рождается документальная повесть «Военный лётчик», кульминация которой приходится на разведывательный полёт над городом Аррасом. Этот гениальный эпизод достоин «Бхагават-гиты» («Божественной песни»), центральной части индийского эпоса «Махабхарата». В ней герою истина открывается в колеснице на поле боя. Автору «Военного лётчика» истина открывается в боевом самолёте под огнём зенитных батарей врага:

Огонь над Аррасом снял пелену с моих глаз – и я прозрел. Те, от кого я неотделим, тоже прозрели. И если на заре я вновь отправлюсь в полёт, я буду знать, за что я сражаюсь.

Но я хочу запомнить то, что увидел. А для этого мне нужен простой Символ Веры.

Я буду сражаться за приоритет Человека над отдельной личностью, как общего над частным.

Я верую, что культ Общего возвышает и связывает воедино духовные богатства отдельных личностей и основывает единственно подлинную гармонию, которая есть гармония жизни. Дерево исполнено гармонии, хотя его корни отличаются от ветвей.

Я верую, что культ отдельных личностей влечёт за собой только смерть, потому что он хочет основать гармонию на сходстве. Он подменяет единство Сущности тождеством её частей. И он разрушает собор, чтобы выложить в ряд составляющие его камни...

Я верую, что приоритет Человека кладёт основание единственному имеющему смысл Равенству и единственной имеющей смысл Свободе. Я верую в равенство прав Человека в каждой личности. И я верую, что Свобода – это Свобода восхождения Человека. Равенство не есть тождество. Свобода не есть возвеличивание личности в ущерб Человеку. Я буду сражаться со всяким, кто захочет подчинить свободу Человека одной личности или массе личностей...

Я буду сражаться за Человека. Против его врагов. Но также и против самого себя.

Отождествление надличностного и надчеловеческого – ложно, подлинные человеческие цели надличностны, говорит таким образом автор, для которого человек в высшем смысле этого слова, Человек с большой буквы – «истинный бог». Следовательно – ложна альтернатива, которую либеральные идеологи начали навязывать миру в послевоенные годы: либо тоталитаризм – либо индивидуализм попперовского «открытого общества», – и то, и другое враждебно «Свободе восхождения Человека». В очередной раз можно провести параллель с идеями Фромма, характеризовавшего тоталитаризм и «демократию» как разные варианты «бегства от свободы».

«Военный лётчик» выходит в США после поражения Франции. Сторонники де Голля книгу не принимают, считая её «пораженческой». В оккупированной Франции немецкая цензура разрешает её к изданию, вычеркнув фрагмент, в котором Гитлер назван идиотом. Но вскоре после печати тираж изымают французские коллаборационистские власти.

После поражения Франции и гибели над Средиземным морем Анри Гийоме де Сент-Экзюпери оказывается в Нью-Йорке, где застревает на два с половиной года. Здесь его жизнь в психологическом отношении очень трудна, но именно здесь он создаёт удивительную, светлую сказку об узах, соединяющих одну живую душу с другой. «Маленького принца» он посвящает своему другу Леону Верту, оставшемуся в оккупированной Франции. «Зорко лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь» и «Ты навсегда в ответе за всех, кого приручил» – эти слова из сказки стали афоризмами.

В 1943 году лётчик возвращается в свою эскадрилью, теперь базирующуюся в Северной Африке. Оказавшись отстранённым американским командованием от полётов на восемь месяцев, Сент-Экс лихорадочно работает над начатой ещё в 1936 году «Цитаделью». По сравнению с этой книгой все остальные свои работы писатель считает лишь «пробой пера», в ней сходятся основные философские нити всех его произведений.

Из письма подруге:

...Хочу закончить свою книгу. Вот и всё. Я меняю себя на неё. Мне кажется, что она вцепилась в меня, как якорь. В вечности меня спросят; "Как ты обошёлся со своими дарованиями, что сделал для людей?" Поскольку я не погиб на войне, меняю себя не на войну, а на нечто другое.

31 июля 1944 года с острова Корсика майор Сент-Экс на самолёте «Локхид Лайтнинг П-38» отправился в свой последний вылет, из которого уже не вернулся… Он на восемь лет пережил Мермоза и на четыре года – Гийоме, тоже не возвратившихся из полётов7.

В 1995 году Олег Медведев написал такие строки:

Бризы Атлантики целовали

Руки, горящие на штурвале.

Под Антуаном – синее море и облака.

Вдаль, над плечом – не встречен, не найден -

В небе летит пылающий «Лайтнинг»,

Краткий сигнал, последний привет на всех языках...

«Если меня собьют, я ни о чём не буду сожалеть, – говорит де Сент-Экзюпери в одном из последних писем. – Будущее термитное гнездо наводит на меня ужас, и я ненавижу их доблесть роботов». В статье «Письмо заложнику» он также сравнивает фашистский порядок с муравейником.

Исчезновение Антуана сравнивали с возвращением Маленького принца на родную планетку. Сам он незадолго до последнего вылета говорил своему приятелю Раулю Бертрану за партией в шахматы: «Запомни эту игру. В следующий раз мы будем играть уже на другой планете».

***

Для меня совершенно очевидно духовное родство Антуана де Сент-Экзюпери и Ивана Ефремова, творческим наследием которого интересуюсь давно и всерьёз. Оба автора были тружениками Земли: один пилотом, другой палеонтологом и геологом. Оба стремились к миру истинных человеческих отношений, осмысленного труда и подвига – о мире, в котором бы сбывался человек. В своих книгах о будущем Ефремов создал масштабную картину такого мира.

Ефремов-мыслитель относится к школе русского космизма; де Сент-Экзюпери, ценивший идеи Тейяра де Шардена, также в каких-то моментах близок этому направлению. Иллюстрирующей эту мысль цитатой из «Планеты людей» хотелось бы закончить рассказ об Антуане де Сент-Экзюпери.

Так от поколения к поколению передаётся жизнь – медленно, как растёт дерево, – а с нею передается и сознание. Какое поразительное восхождение! Из расплавленной лавы, из того теста, из которого слеплены звёзды, из чудом зародившейся живой клетки вышли мы – люди – и поднимались всё выше, ступень за ступенью, и вот мы пишем кантаты и измеряем созвездия…

Тот голод, что под обстрелом гнал бойцов Испании на урок ботаники, что гнал Мермоза к Южной Атлантике, а иного – к стихам, – это вечное чувство неутолённости возникает потому, что человек в своём развитии далеко ещё не достиг вершины, и нам надо ещё понять самих себя и Вселенную. Надо перебросить мостки во тьме. Этого не признают лишь те, кто мудростью почитает себялюбивое равнодушие; но такая мудрость – жалкий обман. Товарищи, товарищи мои, беру вас в свидетели: какие часы нашей жизни самые счастливые?

20 ноября – 11 декабря 2007 г.

Кроме книг месье Антуана при написании статьи привлечены следующие источники:

[1] М. Мижо. Сент-Экзюпери (перевод с французского). Серия «ЖЗЛ». – М.: «Молодая гвардия», 1965.

[2] С. Шифф. Сент-Экзюпери. Биография (перевод с англ.) – М.: «Эксмо», 2003.

[3] События и даты жизни Антуана де Сент-Экзюпери (по результатам сопоставления различных французских источников) на сайте Благотворительного фонда «Мир Сент-Экзюпери в России» – http://www.saint-exupery.ru/show.html?id=3

[4] А. Шитяков. Планета людей - http://www.interlit2001.com/shitiakov-es-2.htm